О родителях
Когда-то я прочла чудесный рассказ психолога Светланы Хмель о воспитании детей.
«Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с
трех лет твердить: «Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это не важно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий клоун с подтеками грима на лице и скажет: «Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?»
А я скажу: «Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить
на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами».
А он скажет: «Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог
ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и разотрет грязным
рукавом помаду по лицу.
И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется
примерно пять лет.
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот.
Буду ему с трех лет твердить: «Не будь идиотом, Владик, думай о
будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть
оператором колл-центра».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий
программист с глубокими морщинами на лице и скажет: «Мама! Мне
тридцать лет. Я работаю в „Гугл“. Я впахиваю двадцать часов в сутки,
мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что
хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась мама, когда заставляла меня учить математику?»
А я скажу: «Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой».
А он скажет: «А нахрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь», — и потрет пальцами переносицу под очками.
И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И если ты этого не понимаешь, значит ты идиот».
Он скажет «ох» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется
примерно пять лет.
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой,
спроси у него, я не хочу быть снова крайней».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий
режиссер со среднерусской тоской в глазах и скажет: «Мама! Мне
тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания,
мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о
тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не
высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?».
А я скажу: «Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто
любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа».
А он скажет: «А нахрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все лишь бы хоть раз, хоть раз, понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь», — и театрально закинет руку ко лбу.
И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И если ты этого не понимаешь, значит ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется
примерно пять лет.
Этот текст — хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма — стремления быть идеальной мамой. «Расслабьтесь! Как бы мы не старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту...»
И немного от себя. Я живу в Израиле. Когда моей старшей дочери было 25 лет, она, отслужив в армии (как все дети) училась в университете по специальности психология. Однажды она пришла ко мне и моему мужу (её приёмному отцу) с претензией: «Почему мы не настояли, чтобы она пошла на офицерские курсы?»
Дело в том, что успешным солдатам срочной службы предлагают пойти на офицерские курсы. Это продлевает срок службы на год, но закончить службу в армии в звании офицера, считается престижным среди молодых людей. Да и работодатели предпочитают на многие руководящие должности брать офицеров в запасе.
Моей старшей дочери было предложено пойти на офицерские курсы. Более того, её армейский командир, видя в ней потенциал, даже настаивал на этом.
Когда она пришла советоваться со мной, я сказала, что в израильской армии не служила, на офицерских курсах не была и не могу давать ей советы. Мой муж, который служил в израильской армии и ежегодно ездил на сборы, тоже отказался давать ей совет и предложил принять решение самой.
Решение она приняла сама. Так вот, когда она пришла к нам с претензиями, я ей прочитала этот рассказ. И она, как будущий психолог, посмеялась с нами и согласилась, что мы сделали правильно, предоставив ей выбор.
Комментарии: pikabu.ru/link/a8492735